Страшные истории про заброшенные деревни

Проклятие заброшенной деревни. Страшная история для тех, кому не спится

Эта история случилась на стыке шестидесятых — семидесятых годов прошлого века. Как-то ночью двое путешественников верхом направлялись по этой дороге. Разумеется, про здешнее правило они и слыхом не слыхивали. Один из них был молодой, удалый, и конь его был под стать ему: сильный, быстрый и норовистый. Он скакал впереди, весело напевая песню. За ним неспешным ходом следовал старик. Его верный конь, с которым он прожил почти всю свою жизнь, устало ступал копытами по дорожной грязи. Оставалось им пройти всего ничего. Вечерело, а к месту назначения они собирались подойти утром. Вскоре молодой обратился к своему спутнику.
– Эй, дед! Я помчусь вперед и проведаю дорогу. Если что, встретимся уже на месте.
– Ну, езжай. Своим ходом доберусь как-нибудь, а то спина побаливает за тобой поспевать.
Юноша с охотой кивнул и сразу же поскакал вперед. Старик шел себе некоторое время, пока тот не примчался обратно. Вид его был довольный и обрадованный. Видать, добрые вести принес.
– Там впереди деревня есть. Живет там одна добрая женщина. Сказала, приютит нас на ночь, угостит ужином.
– Хорошо-то как! – тоже обрадовался старый. – Наконец-то по-людски переночуем: под крышей да в тепле.
– Ну, я поскакал. – Молодой объяснил тому где найти тот дом и погнал коня, спеша очутиться у теплого очага.
Ночь была в самом разгаре, когда старик вошел в деревню. Нехорошая она была. Дома покосились, пустые окна смотрели недобрым взглядом. Вдалеке, среди этой разрухи, горел свет и поднимался дым. «Что же потеряла здесь женщина та?» – сомневался про себя старик. Он въехал во дворик, спешился. Взял по уздцы коня и принялся привязывать его к сэргэ (якутский столб, к которому привязывали коней. Также, помимо своего практического значения, имеет сакральный смысл о связи с тремя мирами: верхнего, среднего и нижнего). Тут конь забрыкался, посмотрел на хозяина человечьим взглядом и говорит ему: «В плохое место ты пришел, старый, но что поделать. Ничего не говори. Притворись, что не слышишь. Чую, в этом доме нехорошая сила притаилась. Хозяин в доме не человек, а дух озлобленный. Сделай как я велю, коли жить хочешь. Ты меня не привязывай. И того молодого тоже отвяжи. Как только ты в дом войдешь – хозяйка примется тебя угощать разными кушаньями. Вежливо откажись и ешь что у тебя с собой. А потом, когда она на ночь вас улаживать будет, ты ее не слушай. Ложись перед дверью. Не засыпай, глаза не закрывай и прислушивайся. Может, и доживете до утра. А коли что не так пойдет, сразу беги и седлай коня молодого. Быстрее и сильнее он меня. А я следом поскачу. Другу своему мои слова не говори. На смех поднимет, да и обречен уже он».
Старик был старый и суеверный, и потому не удивился. Не стал он привязывать коней и с тяжелым сердцем направился по заросшей тропе к дому. От страха перед неизведанным по спине своими пробежалась судорога, выступил холодный пот. Ведь чуял же! Не может женщина жить одна в заброшенной деревне! И вот, с дрожащими коленками старик ступил в дом. Вопреки всему в доме гостеприимно потрескивала печка, стоял вкусный запах отварного мяса. Молодой сидел за столом и уплетал за обе щеки. Возле него суетилась хозяйка. Не молодая, но и не старая, полноватая, хозяйственная. Внушает доверие. Старик поприветствовал хозяйку дома и сел за стол рядом с молодым. Расставляя перед стариком ужин, она то и дело расспрашивала, что творится в мире, какие есть у них вести. Как самая обычная женщина в глуши. Да не стал бы старый конь обманывать старика, и потому держался он настороже, но при этом старался не выдать себя. Большие, сочные и жирные куски отварного мяса, сметана, творог, варенье – все это было за столом. Как же она умудрялась держать хозяйстве в такой заброшенном месте? Старик окончательно уверился в словах своего старого друга. Не притронулся старик к околдованной еде, достал он овес свой, сваренный чуть ранее и тихо сидел в уголке. Молодой недоуменно смотрел на старика и укорил его, что не проявляет уважения к хозяйке, отказавшись от еды.
– Ты чего овес свой достал? Прояви уважение к доброй хозяйке, отведай чего-нибудь.
– Был бы рад, да вот желудок мой уже не тот, что в молодости. – Отговорился он со всей учтивостью. – Не смогу я попробовать этого мяса. Завтра ведь вставать рано и ехать долго. Не пойми превратно, добрая хозяйка.
– Ты, похоже, совсем из ума вышел, раз такую милость отвергаешь! Ну да ладно, мне больше достанется.
Стол вскоре опустел, стихли разговоры. Женщина всех пригласила устроиться поближе к огню. Они улеглись спать. Молодой лег в тепле у огня, и уснул сразу же, как глаза закрыл. Старик же лег у двери. Все лежал он, прислушиваясь и дрожа. Огонь в печи гас на удивление быстро. С пола поднимался холод и постепенно доходил до костей, но старик оставался на месте. Краем глаза он заметил как по стене быстро тень пробегает. Старику стало страшно не на шутку. Тут он услышал тихие звуки будто пьет и чавкает кто-то. Звуки доносились из-за дальнего темного угла. Старик тихо приподнялся, взял свою котомку и огляделся.
И сразу же стало ясно, что делать этого ему не следовало.
В темноте различался силуэт хозяйки. Она копошилась в темноте на четвереньках. Ужас охватил его, когда луна немного осветил тот угол. Она уволокла туда молодого и с остервенением пожирала его. Весь трясущийся, старик осторожно приоткрыл дверь, стараясь уйти так, чтобы его не заметили. Выходя, он о край своей одежды задел какую-то палку у порога, которая с диким треском повалилась на пол. Хозяйка бросила свой нечеловеческий, исполненный голода взгляд. Старик закричал от паники и бросился наружу. Старик бежал от проклятого дома так, будто прожитые годы отступили он него. Позади за ним слышались крики хозяйки, исполненные злобы и обиды. Добежав, старик чуть по привычке не запрыгнул на своего коня, да вспомнил что сказал ему тот, и через секунду он уже скакал во всю прыть на молодом. Следом за ним старый. Молодой конь почуял страх старика и несся во всю прыть.
«Догоню тебя! Никуда ты от меня не денешься!» – орала хозяйка сзади.
Говорил старику конь, чтобы не оглядывался старик. Но ничего он не мог с собой поделать. Дед оглянулся, и поселился страх навсегда в сердце. Эта женщина бежала как собака со скоростью медведя. Глаза ее горели в ночи красным огнем, рот огромный, с острыми торчащими клыками. Длинный язык болтался следом. Все ее лицо, руки — были в крови. Она издавала мерзкие отхаркивающие звуки, когда бежала. Расстояние между ними стремительно сокращалась.
«Беги, хозяин! Мне и так немного осталось» – только верность старого коня была сильнее страха. Старый резко остановился, встав на дыбы и развернулся к проклятой хозяйке. Больше старик никогда не видел своего старого верного коня, да не забывал помянуть о нем добрым словом.
«Тебя найду! Из-под земли достану! От меня не убежишь! Друга твоего съела, коня твоего съем и скоро к тебе я приду!» – кричала обезумевшая от бессильной ярости женщина вслед в старику. Эти слова он не раз будто бы слышал ночью где-то вдалеке.
Старик так и не осмелился пройти по этой дороге даже при свете дня и потому вернулся домой. Потом он узнал, что женщина эта появляется ночью, заманивает и похищает путников. Может быть, это она пожрала всех жителей той деревни, а может, появилась после. Тем не менее, деревня эта стоит и по сей день, и никто не осмеливается идти по ней когда заходит солнце.
P.S. Эту деревню, как мне говорили, можно увидеть по снимкам с орбиты, но ее названия автор не помнит: давно рассказывали эту историю. Кстати, а машина не конь, не предупредит в случае чего.

В заброшенной деревне

Дело было в конце 80-х, мама Ани работала в каком-то архитектурном бюро (не буду врать как оно правильно называлось, да это и неважно), в общем они занимались реставрацией памятников архитектуры. Старшая сестра Ани Маша была профессиональным художником-реставратором, работала большей частью в Храмах и монастырях. Мать с дочерьми разъезжали по всей стране, по самым различным уголкам нашей необъятной Родины. То Церковь во Владимирской области реставрируют, то собор в Суздале. Анюта, совсем еще маленькая, при маме и старшей сестре всегда под присмотром, всегда в безопасности.
Скажу, что семья эта хоть и занималась благороднейшим делом, но особо верующей не была, на тот момент. .
И вот однажды занесло их в забытое Богом место, где-то на Смоленщине, уже на границе с Белоруссией. Старая еле живая деревенька, одна центральная улочка, да десяток домов, лес, речка и огромный ров (вроде как там раньше Днепр протекал, да пересох).
Была там и маленькая церквушка начала 17 века, старинные потемневшие от времени иконы, восковые свечи источающие неописуемый аромат.. Маша с мамой целыми днями проводили в церкви за работой, маленькая Аня, уже довольно самостоятельная девочка, гуляла вольно по деревне в окружении пасущихся коз и дворовых собак.
Поселили приезжих на окраине, в доме председателя и как-то странно, вроде в шутку, предупредили: «После захода солнца не шляйтесь по деревне и дитё одно не пущайте!».
Семья городская, в предрассудки не верит, но после первого рабочего дня, возвращаясь домой, женщины обратили внимание, что с появлением сумерек деревня будто вымерла. Ставни плотно закрыты, на калитках засовы, ни одной живой души, только дворовые собаки поскуливают в своих будках.
Местные оказались не словоохотливы и не распространялись особо о причинах комендантского часа. Жизнь, мол, деревенская, рано ложимся — рано встаем. Но жена председателя очень милая и сердобольная женщина так прикипела к Анюте, что без лишних разговоров с заходом солнца сама запирала непоседливого ребенка дома. Мама с Машей часто встречали девочку зареванную и жалующуюся, что гулять не дают, дома запирают.
«Все ради её блага, нечего малышу такому по деревне в темноте шататься!» — оправдывалась председательша. Но повторюсь, непоседливая Анька орала и требовала свободы, в результате чего мать сдалась и запретила запирать её дома — «Пусть гуляет рядышком до нашего возвращения».
Реставрационные работы были в самом разгаре и вот однажды женщины возвращались домой уже совсем поздно. В деревне тишина, темнота, хоть глаз выколи, и на завалинке Ани не видно. Не было её и дома, бросились искать, прошерстили всю деревню вдоль и поперек, безрезультатно. Растолкали председателя, притащили фонари и пошли по домам.
Открывали неохотно, пожимали плечами и как-то обреченно отводили глаза. «Сами виноваты, сказано было не пущать ребенка по темноте шастать» «Да в чем же дело?! — взмолилась мать — что происходит, чего вы боитесь?!» «Ищите в овраге» — все что удалось узнать у местных перепуганным женщинам.
Побежали к оврагу, собралось человек 10, мужики с вилами, как полагается, и фонарями. Но у края оврага все остановились. «Дальше сами, дитё ваше — дело ваше». Не надо объяснять шоковое состояние матери Анюты, взрослые деревенские мужики отказались спускаться в овраг, что же там на дне, и что с ребенком если он там.
Мать Анюты вместе со старшей дочерью бросились вниз сквозь бурелом, почти на ощупь, по склону в полной темноте. Кричали, светили тоненькими лучами фонариков, чей свет безнадежно проглатывала абсолютная темнота. Уже на полпути снизу раздалось приглушенное шипение, будто десяток кошек разом вздыбились и произвели эту страшную какофонию.
Маша первая достигла дна, она встала как вкопанная и в ужасе закричала. Картина которая ей открылась парализовала её, голос сорвался и она потеряла сознание. Мать девочек бросилась вперед и наконец увидела свою пропавшую дочь. Лунный свет слегка отражался от маленького ручейка на дне оврага, но этого света было достаточно чтобы осветить две фигуры примерно одного роста.
Аня тихо и медленно шла ведомая за руку низеньким сгорбленным существом с длинными руками и кривыми ногами. Существо опасливо озиралось и шипело. Глаза светились как у кота, а длинные пальцы на руках заканчивались острыми когтями. В лунном свете кожа существа отливала голубоватым цветом с небольшими темными прожилками и пятнами по всему телу. Девочка двигалась, не оказывая видимого сопротивления, глаза её были закрыты.
С криком мать бросилась к ребенку и схватив Анюту за руку потянула на себя. Существо оскалилось, обнажив острые короткие зубы, зашипело с новой силой, но девочку не отпустило. Завязалась борьба, мать тянула ребенка на себя, а существо, чья сила явно уступала яростному напору разъяренной матери, пятилось, скользило на глинистому дну и цепко держало несчастного ребенка.
Сверкая глазами и клацая челюстями существо перешло на рык и схватило Анюту уже двумя лапами. Наконец мать увидела, куда именно существо тащит свою добычу. На противоположной стороне высохшей реки в зарослях виднелась старая кирпичная кладка, в ней темнела нора. Из последних сил мать дернула дочь на себя и существо наконец отцепилось. Как только девочка оказалась в руках матери, она издала протяжный стон и осела на землю.
Тут подоспела пришедшая в себя Маша, они с матерью схватили ребенка и бросились вверх прочь из оврага. Существо внизу продолжало шипеть и скулить, оно то подбегало ближе, то боязливо отступало. Мать громко звала на помощь и видимо эти крики и близость людей отпугивали тварь, в конце концов еще немного покрутившись на дне, оно скрылось в зарослях у кирпичной кладки.
Наверху женщин и обессиленного ребенка приняли местные, в полной тишине они проводили мать с дочерьми к дому председателя и как ни в чем не бывало разбрелись по домам. В освещенной комнате Анюта наконец пришла в себя, она тихонько всхлипывала и жаловалась на дурной сон, рука девочки, та самая, за которую держалось существо, была вся в крови, глубокие порезы воспалились и жутко болели. Всю ночь Аня провела в бреду, раны промыли и перевязали, только на заре она заснула.
Жена председателя потихоньку от мужа рассказала, что раньше частенько по ночам из деревни пропадали животные, их обглоданные трупы находили на дне оврага. А когда пропал малолетний сын местного пьянчужки, все сговорились и с заходом солнца стали запирать двери и окна домов до рассвета. Мальчика так и не нашли, по большей части его и не искали, деревенские наотрез отказались спускаться в овраг, а убитый горем отец просидел всю ночь на краю, так и не решившись идти один.
Говорят, что услышав ночью шипение во дворе дома, можно сквозь ставни разглядеть маленькое неуклюжее существо шатающееся по деревне в бесплотных попытках найти пропитание. Оно гуляет всю ночь по дворам, заглядывает в собачьи будки и гонимое воем и лаем перепуганных животных утром исчезает в овраге.
P.S.
Шрамы на руке Ани видела своими глазами.
Название местности не помню, слышала эту историю когда сама еще в школе училась.
Имена девочек изменила.

Заброшенная деревня

Однажды мы с другом решили сходить в заброшенную деревню, которая была недалеко от нашей. Деревня эта странная и жуткая, мало кто решается заглянуть туда. Со всех сторон окружена лесом, она за годы опустения стала прибежищем для многих диких зверей и лесных гадов. Последний житель умер очень давно, а все тропинки и дороги заросли. Те, кто был там говорили, что в домах всё на местах, возникает чувство, что все просто ушли, забыв взять свои вещи. Даже мародеры не решались соваться туда, но нас тогда это мало волновало. Очень хотелось там побывать и увидеть всё своими глазами…
На улице стоял ясный осенний день. Вот-вот должен выпасть первый снег, но вместо него лишь свинцовые тучи медленно ползли по небу. Мой друг посчитал, что лучше погоды нам не найти, ведь скоро зима и тогда мы точно никуда не пойдем. Одевшись теплее, мы двинулись в путь. Вскоре впереди показались первые избушки, перекошенные и обветшалые, они выглядели убого. В деревне была лишь одна улица, а вдоль неё стояли старые дома, которые когда-то теплились жизнью. Столбы покосились, оборвав провода, теперь лишь их мрачные силуэты преграждали путь. Везде было полно сорняков и деревьев.
Некоторые из них буквально вырвали крыши домов, подняв их над домами. Мне сразу стало не по себе и я попросил друга уйти, но он лишь отмахнулся, мол перлись столько – и всё зря. Но я не унимался, в душе разразилась буря, возникло предчувствие плохого, с каждой секундой давление этого места становилось всё тяжелей. Товарищ, посмеиваясь надо мною, направился к ближайшей избе. Чтобы не торчать на улице, я пошёл следом. Внутри, как и говорили, было всё, что должно быть в деревенской избушке. Мой друг прошел в комнату, на столе, под слоем пыли, лежали карманные советские часы.
Дима (друг) поднял их, но тут снаружи послышался легкий шелест.
Мы вместе вышли из дома, оглядываясь по сторонам. Во дворе на полуразрушенном заборе сидела ворона. Вздох облегчения слетел с наших уст, но тут она громко каркнула и, хлопая крыльями, взметнулась над деревней. В этот момент десятки черных птиц закружились над нами, оглушительно галдя. Мы поспешили уйти. Но недалеко от калитки Дима встал, как вкопанный. Поскольку я смотрел в другую сторону, то тут же налетел на него. Проследив за его взором, я пришел в ужас: посреди дороги стояла очень старая бабка, вся в черном, и манила нас пальцем. Я почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. На мгновение наши взгляды пересеклись. Полуночные глаза, казалось, заглянули на самое дно души. Но в следующую секунду моё тело вышло из ступора. Подхватив Диму под руку, я что было силы рванул в противоположную сторону. Наконец его ноги заработали, и мы помчались на холм. Так я еще никогда не бегал. На холме у меня стало смелости мельком обернуться.
Воронье уже уселось на свои места, но она так и стояла посреди дороги и всё манила нас. Больше я не оборачивался, мы еще долго бежали, пока не выбились из сил, потом пошли. Вдруг Дима остановился и разжал ладонь. Нечто стальное блеснуло и скрылось в пожухлой траве. Я хотел поднять, но мой друг остановил меня со словами: « То, что принадлежит этому месту, должно остаться тут». После этого мы пошли дальше. Много лет прошло с тех пор, но не я, не Дима никогда эту историю не вспоминали, воспринимая её как страшный сон.

Деревенская жуть

В детстве я каждые каникулы и зимой, и летом проводила у бабушки с дедом в деревне. Правда, больше это, наверное, село: множество улиц, несколько магазинов, сельсовет, школа, детсад и, конечно же, клуб.Но все это разнообразие спустя десятки лет исчезло и находится сейчас в заброшенном состоянии. Нет больше огромных стад коров, овец и лошадей, нет колхоза, нет работы, и, соответственно, жизнь в селе замерла. Сейчас молодежь туда не заманишь, и старики тихо доживают свой век в тишине и покое. А когда-то как все начиналось! Молодым семьям строили дома, живи, работай да радуйся… И росло село, расширялось. В общем, ближе к сути…
Строилась новая улица, состоящая уже только из кирпичных добротных домов, она так и именуется Ул.Новая. Дома выделялись молодоженам, семьям с маленькими детьми. Факт того, что при строительстве было раскопано старое кладбище, держался в строгой тайне несколько лет. Кости вывозили и просто закапывали в какой-то яме недалеко от села. Время шло, улица была построена, дома заселены людьми и вроде бы все хорошо, если бы не так печально…
Первой причиной печали спустя несколько лет стал рак, сжирающий молодых крепких мужчин. Во-вторых, с пугающей периодичностью люди стали заканчивать жизнь самоубийством. И в-третьих, малыши, рожденные в семьях, проживающих на улице Новой, редко доживали до года… Все это навело о мысли привезти батюшку, тогда-то и открылась страшная тайна о разрытых могилах. Поп ходил из дома в дом, дымил чем-то, пел церковные песнопения, короче, обошел улицу вдоль и поперек, ездил на ту яму, где закопали старые останки, приказал установить там крест и читал, читал, читал… сделал все, что смог. И, как говорится, жизнь стала налаживаться, по крайней мере, продолжалась без пугающих частых походов на кладбище.
Все, что я сейчас рассказала, это поведала мне бабуля. Теперь события моего времени. Как я уже писала выше, в детстве я часто жила в деревне. У меня там было очень много подруг и друзей, было очень весело и лета не хватало набегаться, накупаться, нагуляться… И вот именно на этой злополучной улице жила одна наша подруга, вернее, приезжала она туда к своей бабке. Девочку зовут Таня. И вот в один прекрасный день заходим мы за ней (собрались на пруд купаться), а они сидят в доме напуганные, никуда ее пускать не хотят. Они – это бабка Танина и д. Витя, неженатый бабкин сын-алкоголик, то есть Танькин дядька. В общем, дальше их рассказ.
Просыпается бабушка ночью, смотрит, а около Таниной кровати девочка стоит лет 5, стоит и смотрит на нее. Бабка сначала думала, что кто-то с улицы зашел, просто не слышала, лежит и смотрит, что девчушке нужно. Но тут Таня встала и пошла за этой девочкой в сторону двери, и понимает бабка, что Танька сама дверь отпирает, то есть дверь закрыта, и девочка не могла никак через нее попасть с улицы. Тут она вскочила, начала д. Витю будить, а Таня уже через калитку выходила. Д. Витя к ней подбежал, за плечо ее встряхнул, и Танька проснулась, открыла глаза и как начала вопить от страху! Причем д. Витя никакой девочки не видел… Зато ее видела Таня. С ее слов, она как будто бы под гипнозом шла за ней, шла и боялась, но ничего не могла с собой поделать…
Через несколько дней Таньку родители забрали в город. Виновата эта девочка или просто совпадение – не знаю, но еще задолго до этого случая было несколько раз, когда ночью девушки выходили на дорогу из темноты прямо под колеса машин, считалось самоубийством или лунатизмом… Там даже по сей день, когда дождем сильно размывает дороги, в канавках всплывают кости и черепа.

Ужасы в заброшенной деревне

– Давай, Ёрш, заводи!
Ёрш повернул ручку регулятора громкости почти до упора вправо, и пронзительный вой какой-то паверметал группы заставляли стёкла внедорожника дрожать от напряжения. Внедорожник нёсся по трассе со скоростью сто шестьдесят километров в час, на борту были четверо парней – Ёрш, который сидел за рулём, Вова – принципиальный молодой человек, врач, которого уговорами вытянули на “раскопки”, Жека и Анатолий Пархомыч – Пархом, лысоватый мужик средних лет, торговец этим самым “раскопанным”, которому Ёрш и Жека сплавляли антиквариат, а теперь решили организовать совместную экспедицию. Всё как обычно – лёгкая нажива – в гугле-картах нашел деревеньки в глуши – и туда. Если там никто не живёт – то роешь, роешь, роешь.. А если живёт – “Добрый день, мы из госшмхмфмнадзора, у вас тут радиация, надо бы проверить.. Ай-я-яй.. Как самовар-то фонит, коллега, смотрите на приборы! Увы, бабуська, надо забирать, ваше здоровье для государства дороже! В Москву, на экспертизу!”
– Вот сюда, да, да. Ну и дорожка. Да сделай ты потише эту хрень! Пилит-пилит..
– Хорошо хоть дождя не было – пришлось бы тут тачку бросать.
– На дорогу смотри лучше..
Машина уже полчаса как свернула с трассы и пробиралась по разбитой дороге..
– Так, тут вот развилка.. Хрен поймёшь эти навигаторы.. Так, стой!
Машина остановилась, Ёрш вывалился наружу – “красота-то какая!”
– И воздух чистый, не то, что в городе!
– Ну так тебя ж, Вовка, не выманишь из города! Сидите там в своих норах – а тут такое!
– А тут такое..
Пасмурный день, осень, ещё не холодно, но уже не парит – вокруг степь с её разнотравьем, сухой, местами потрескавшейся землёй, желто-зелёными и брезентовыми на ощупь стеблями растений, ковылем, волнами качающимся под степным ветром – и каким-то особым, которым хочется дышать, который чувствуешь губами, и природа такая, как ребёнок, которого зовут домой от интересной игры, и она с влажными глазами бежит домой. В родной дом, в который он сейчас жутко не хочет, он хочет быть там, где игры, где лето, где запах солнца и фруктов.. А тут степь, и пасмурно и ветер. На границе октября.
– Туда нам, вон вдалеке лес, он, точно он! А дорогу различить ещё можно – хоть и заросла. Да поехали, залазь..
Машина сворачивает на старую дорогу, очертания которой едва различимы, и в основном по колеям, оставленным телегами много лет назад. Через минут пятнадцать уже совсем близко виднеется лес, – тёмный, смешанный лес, иссиня-бурый. Чем ближе – тем всё более различимы детали – толстенные стволы дубов, ещё не пожелтевших, и оттого мрачноватых, но вселяющих чувство какой-то монументальности, чувства чего-то древнего, скорее, даже вечного. Машина остановилась у неприметного входа в лес. Стало слышно, как ветер гуляет в верхушках, хотя лес кажется неподвижным, воздух тяжелым, как кисель, сосны скрипят, как мачты, понимаешь, что перед тобой лес – не просто ёлки да кусты, а нечто древнее, гораздо старше тебя, оно было до, оно будет после. Ты можешь создать дерево? А лес? Он растёт сам, он живёт, как отдельный организм, или орган, чего-то такого большого, то, что ты не можешь осознать, но прекрасно это чувствуешь..
– Едем, а то что-то тут жутко, – голос Ёрша звучал как-то неуверенно, совсем не похоже на него.
– А мне нравится, – тихо сказал Вова, – как-то.. как-то.. не знаю как описать, но такое чувство, что в голове становится ясно..
– Едем, ребята! – перебил жирный и уверенный голос Пархома.
Машина пробиралась по лесной дороге как-то нервно, добравшись до большой лужи, которая преграждала дорогу – остановилась. Ёрш выпрыгнул наружу, за ним вылезли Жека и Вовка.
– Вот чёрт! Как же.. Надо померить – что там в луже, – а то тут машину не хочется оставлять, – а объехать не получится. Жека, тащи ветку!
Жека огляделся по сторонам, но веток не видел..
– Что за такой вот я тупой – радуйтесь люди – лес есть, веток нет!
– Говно, а не лес! Ну иди поищи! – Ёрш закурил и пошел к багажнику.
Вова облокотился о капот и рассматривал деревья, которые нависали сводом и в пасмурный день в лесу казалось, что воздух состоит из какой-то тёмной материи, что её можно потрогать руками – не тьма, не мгла, а такая.. такая..
– Ааа бл***! – К машине с палкой в руках и ужасом на лице примчался Жека.
Вовка отпрыгнул от машины, из задней двери показалась физиономия Пархома, а Ёрш стоял с вертикалкой в руках около багажника.
– Ты чего? – растерянно спросил Ёрш..
– Да я.. я не знаю.. что-то просто.. не знаю, как-то не по-себе стало.. Я хотел у куста ветку выломать – только пригнул, хрустнула – замечаю краем глаза, будто стоит кто невдалеке, – ну я оттуда и ломанулся.. – Жека махал рукой в сторону куста метрах в двадцати..
– Ага, ну да, стоит и ушами шевелит! – Пархом заржал из машины. – Да вы зелёные ещё, ребята. Тоже мне, копатели! Вам бы в стройбате копать..
– Да ладно тебе, Пархом, – мало ли чего не привидится – мы ж не часто в таких лесах бываем. А если не привидится – то двенадцатый калибр – и враз перехочется там стоять, на краю глаза, ха-ха! – и с этими словами Ёрш вскинул ружье и дал дуплетом в сторону куста.
– Ёлки, ну вы даёте! Ну что дети малые! – может, и вправду вас в стройбат нужно? – Вовка со странным выражением стоял рядом. – Вам абы палить! Идиоты! У нас тоже такой был в Чечне – чуть шорох – всё, там враги, один раз так и шмальнул – а там ребёнок был, за деревом. Слава богу, что за деревом. А тот идиот и стрелять не умел, – только палить, слава богу. А он потом на гранате подорвался – ломанулся так же, за врагом своим мерещущимся, и всё – без ног, и ещё троих я оперировал – осколками.. Так этот идиот жив остался – я думаю, это ещё худшее для него наказание, чем смерть была бы..
– Так, Вова.. Давай-ка ты это как-то потом, а? Ты задолбал уже козырять – я там был, я там был, а у нас в Чечне, а у нас.. Ну был и был! Да, я знаю, меня папа отмазал, да, много денег, да, новый русский, да, я знаю, но не надо мне этим тыкать!
– Да ты чё, Ёрш! Успокойся, я же совсем не об этом!
– Так, поехали, молодёжь! – Пархому перечить не стали.
Проверили глубину – оказалась не большая, рискнули так проехать, без подкладки – выбрались, чуть побуксовали и выбрались.
– Долго нам ещё?
– Ну вроде бы ещё километров семь по карте. – Жека был что-то вроде штурмана.
– Хорошо бы до темноты успеть – лагерь разбить, пожрать чего-то.
– А если в деревне всё-же живёт кто-то? – Жека выглядел каким-то нервным..
– Ага, тот, с большими ушааами! – Загробным голосом пробасил сзади Пархом.
– Да никто там не живёт – даже дорога не хоженая. Как там жить в такой глуши вообще можно? До ближайшего супермаркета сотня километров – они что там – ёлки ели бы?
– Ну ведь ели же что-то раньше?
– Хм.. хотя и вправду же, ели. Хотя хрен их знает, что они там ели – мне один в архиве говорил, что там поселение то ли старообрядцев каких-то было, то ли староверов – хрен поймёшь, может они там святым духом питались. – Ёрш заржал.
– Нам главное, что бы там до нас никто не побывал, – всё остальное – ерунда. Там церковь должна быть – если её товарищи комиссары не разграбили – хабар должен быть отличный!
– Вот то-то же! – пробасил Пархом.
– А как это всё в компьютере видно?
– Да как видно – вот так видно! – Жека порылся в бумажках и протянул Вове какую-то цветную распечатку..
– Большое строение – наверное церковь? Раз, два.. пять.. одиннадцать – дома наверное.. сохранилось ведь..
– Да, наверное церковь, а дома – со спутника может это и не дома – может там груда сгнивших брёвен уже – это надо на месте смотреть..
– Бл****!
Машина резко ударила по тормозам, так, что Жека, сидевший спереди, больно ударился головой о лобовое стекло, но, к счастью, ничего не разбил.
– Вот говно! Выскочило что-то в фары – здоровое такое, с человека ростом – и в кусты.. – Ёрш говорил резко, с придыхом, как автоматная очередь. – Как мелькнуло.. Хоть волков-то тут нет?
– Олень может, олени должны водиться!
– Да хрен его знает – чёрное какое-то вроде было – я не разобрал толком – прошмыгнуло быстро.. здоровое, чёрное! Да что ж за..
– Успокойся, успокойся, Ёрш.. – голос Пархома звучал мягко, уверенно. – Вы уж меня извините, но вы и вправду поменьше впечетлялись бы? Темноты хоть не боитесь? Здоровые же лбы уже, не дети! Ну выскочило, ну заскочило обратно, – на охоте что-ли ни разу не были? А тут устали уже, лес незнакомый, тёмный, в фарах не рассмотрел, что оно за птица.
– Ну может и так. Волков-то хоть нету?
– Да нету, нету, едем.
– Волки все в городе остались – вставил ни к месту Вовка и машина продолжила двигаться дальше.
Через десять минут вдали начало развидняться – опушка. Выехали на широкую что ли вырубку, и сразу увидели метрах в трёхста церковь. Деревянная мрачная церковь. Однобанная, зелёно-чёрная, и сразу стало как-то невыносимо тоскливо на фоне вечернего свинцового неба.
– А это что? – тихо спросил Ёрш. Машина остановилась.
У въезда в деревню стоял сломанный деревянный крест. Низ был вкопан в землю, а верхушка перевёрнутая стояла рядом.
– Что это?
– Крест, что-что!
– Я знаю, что это.. – Вовин голос был каким-то холодным и мрачным, каким-то усталым и безнадёжным. – Мне дед рассказывал, что в деревнях при входе стоял крест – не знаю к чему – какие-то религиозные штуки, его украшали, может как оберег был, не знаю. Он говорил, что в войну к деревне приближались фашисты, и кто-то сказал, что крест – это оберег, или символ жизни, но если его сломать – то фашисты подумают, что в этой деревне никто не живёт, или она проклятая – что-то в этом духе, ну короче, что жизни тут нет – и не будут в неё заходить, – так можно не только свои жизни, но и имущество спасти. Хотя священник был категорически против, но жители всё-же крест сломали и поставили так. И точно, фашисты даже не дошли до деревни. Правда, буквально через день там началась какая-то то ли холера, то ли ещё что – жители начали болеть и умирать, причём повально, а кое-кто начал вешаться, люди пропадали.. Подумали сразу, что дело в кресте – вроде новый вкопали – а всё продолжается. Ну, кто выжил – собрали пожитки и уехали – живы остались.
– А не зря ли мы тебя взяли, а, Вова? Что бы ты нам тут всякую жуть рассказывал! Ты же врач, ты же военный врач – как ты в такую ерунду верить можешь? Сама по себе болезнь взялась, да неизвестная! Ой-ой.. – Ёрш изобразил мучительную гримасу.
– В том то и дело, что я врач. В том то и дело, что военный врач. – Kак-то в никуда сказал Вовка. Слушайте, а нафига оно нам надо? Может, всё же обратно? Есть же какие-то менее жуткие места, а? Давайте обратно, ребята!
– Ну, ну, без паники только, тоже мне военный.. – все как-то неожиданно услышали Пархома. У нас ведь оружие есть, а мало ли кто чего говорит – энело, йети.. Сказки сказками – а хабара чуется наберём.
– Не в хабаре же дело, это же.. да как вы не понимаете? Может вы ещё могилы копать начнёте?! – Вова был на грани ярости и какого-то страха. Стало видно, что он и хочет туда и боится..
– Ну, могилы.. сказал тоже. Кому они нужны тут, могилы? Это они у тебя тут в голове – могилы! Вера, религия.. А тут – это просто яма, а в ней кости, а в ней скарб какой – украшения, то да сё. Загробная жизнь, где она? Там где-то, неизвестно где. А денежки – вот они, лопату бери – да греби! А кому не нравится – может выйти – и обратно через его лес со страхами пилить. Ну, кто выходит? Кто не с нами? – казалось, что именно так должна звучать интонация агитатора в тридцать седьмом году. Пархом вопросительно уставился на Вовку.
– Да ладно, с вами я. Может и вправду, на войне был – людей не боялся, а тут черти чего.. от усталости может. Да и вправду, скарб..
– Ну вот и чудно. Трогай, Ёрш. И давайте больше без болтовни, мужчины!
*** *** ***
Продолжение.
Вчера решил зайти в гости к моему однокашнику, – пару месяцев его уж не видел, а тут новогодние праздники выдались – дай думаю, заскoчу. Открыл двери, заходи – говорит, соскучился. Ну мы на кухню, холодильник открывает – жена, говорит, наготовила – закуски есть, так что посидим. Налили, выпили, закусили, повторили.. Ну, говорю, рассказывай, как оно? А он прищурился, потом глаза опустил, рюмку в руке теребит.. Знаешь, говорит, Коля.. мы с тобой с детства друзья, мне такая жуть на работе досталась – как клубок начали раскручивать – я думал, мне до дурдома недалеко. Ты ж знаешь, я работаю не первый год, до этого Афган, – я там насмотрелся, ты ж знаешь, – а тут такое, что я такого животного страха ни разу не испытывал. Это я сейчас уж отошел немного, а лейтенант у нас, что со мной был – так тот вообще в запое. Ты ж знаешь, у нас что за работа, но такого..
– “Володя”, говорю, “давай, выкладывай, только если можно, без ваших протокольных подробностей про рост и вес трупа?”
В ответ тяжелый взгляд.. – “Наливай”, говорит.., “только поверь, что всё, что я расскажу – всё, что я видел – это правда, заключение-то мы другое, конечно, дали – а то на этом бы моя служба быстро закончилась.”
“Да что ты, я ж тебя с детства! Да давай уж!”
– Так вот в октябре, в самых первых числах, так мол и так – пропали люди – три парня по двадцать семь лет примерно каждый, написали родственники заявления, что мол уехали в лес, какая-то археология мол, обещали, что будут в субботу, а их нет, мобильные молчат, ну во вторник-то и спохватились.. Ну и пошло-поехало, и выяснили, что ребята скорее всего чёрной археологией занимались – ну металлоискателем всякое барахло по лесам искали, грубо говоря. Случай, думаю, понятный – нашли, думаю, пару килограмм, или в костёр – или просто – в общем, не редко кто подрывается на подарках войны. Трупы надо бы найти – куда уехали – никто не знает. Хотя, может и просто где запили или ещё что, но уж третий день нету – не шутки. Брат одного из парней младший говорит, в компьютере карты есть – туда и гляньте. Ну у меня помощник помоложе – что-то там соображает, высмотрел, по датам чего-то нашел, вот, говорит – сюда. Ну мы районным, они – нам, суд да дело, говорят – едьте, есть ваши, трое, только вас нужно, без шуток говорят. Короче, нихрена не понять – мы группой туда.
Оказалось – далековато ехать, глушь, лес там такой мрачный, по карте водила замучился выбираться, и проехать проблема – подвес не очень для тех мест. А с нами местный их был лейтенант. Как сел в машину, – здрасьте, мол, а бледный какой-то, молчаливый, – я говорю, да брось ты, не уж то мы прям из Москвы такие страшные? А он говорит – вы на месте ещё не были, – мы там не трогали ничего, товарищ майор, вы глянете, а там и поговорим. Ну я думаю – эка ты зелен ещё, братец. Ну проехали тот лес к середине дня, выезжаем на поляну, вид конечно открывается – мрачное место, – крест поломанный у дороги стоит, вдали церквушка виднеется – там деревня заброшенная была, по справкам так и не установили, когда там последние жители были. Приехали, – избы обветшалые, крыши сгнили в основном, церковь деревянная только неплохо выглядит. Внедорожник стоит зелёный. Так что, говорю, где тут твоя жуть деревенская? А лейтенант, его Саша звали, говорит – пожалуйста за мной, товарищ майор. Ну мы за ним. Подходим к церкви, а она вблизи совсем мрачная – как нависает прямо.. Ты ж знаешь, я в эти дела не особо верю, но когда в городе – совсем другое чувство, а там как-то.. как-то глубже это всё, значимее. Так вот входим. Лежит один, лицом вниз, ногами к дверям. Ну эксперт наш то да-сё-фотографии, а как перевернули – тут что я, что он побелели, а лейтенант на улицу выбежал – блевать. Выражение лица – я такого на войне не видел, это не то, что страх, ужас.. я даже не знаю, как описать. Ну, думаю, мало ли чего я не видел. Давай выяснять картину. Осматриваемся – церковь – пустота внутри, окна только да тьма наверху, под куполом. Ничего больше нет – голые стены и пол каменный. Что, говорю, Никитич, что по трупу? А он трясётся.. Я говорю – Да что такое? Он говорит – у него кости дроблены.. Я говорю – чего?! Кости, говорит, дроблены – я у него ни одной целой кости не могу найти – даже череп по кускам – но в коже, и крови не видно нигде. И трясется. Я, говорит, покурить выйду.. Да тут кури, говорю. Как оно так возможно? – Не знаю, говорит, невозможно оно никак. Что дальше, говорю? Давай дальше! В левом кулаке нашли зажатый нательный крест, в кармане джинс – бумажник и карточки на имя Вадима Е. – это оказался сын заявившего о пропаже; больше никаких телесных повреждений, – только на подушках пальцев запёкшаяся кровь, как позже установлена – этого погибшего. Рядом были обнаружены куски здоровой чуть ли не балки, дубовой. Как позже выяснили – засова. Такое чувство, что погибший пытался укрыться от кого-то в церкви, закрыл двери на засов. А этот кто-то.. Ты знаешь, Коля, ты меня извини, буду говорить прямо так, как думаю – а это что-то сломало засов.. На внутренней стороне дверей крест выцарапан – свежий, это его тот парень царапал – под ногтями грязь и древесина гнилая.. Я тогда ещё подумал – что же это с той стороны дверей должно быть, что бы своими ногтями по дубовой двери крест царапать? Как именно был умертвлён погибший ни я, ни эксперт, ни в лаборатории однозначно установить не смогли, позже переделали в “взрывной волной”, хотя какая там волна. Налей, Коля. Ага, давай, за здоровье.
Так вот – вышли мы из той церкви, курим, да друг на друга смотрим. Что, говорю, Саня – ну к лейтенанту местному обращаюсь, – что думаешь то? А что думать, говорит, – крест видели при въезде сломанный? Знаете же, что означает. Нет, говорю, откуда мне знать? Совсем, говорит, вы в Москве там от жизни оторвались – у нас каждый ребёнок знает, что это оберег, и если он сломан.. – Да погоди ты, Саня, говорю – обереги оберегами, а трупы – трупами. И мы с тобой не в лаборатории аномальных явлений работаем, а в органах. Тут убийство есть, и наша работа какая? Правильно, вот и давай займёмся работой.
Вокруг крыльца церкви всё обшарили – следов нет, – да какие там следы – трава да листья. Слева – могилы, кресты перекошены на некоторых, все заросли бурьяном и травой, надгробных камней почти не видно. Товарищ майор, – это уже мой лейтенант говорит – с другой стороны церкви – там могилы разрытые. Мы туда. Ну и зрелище – две разрытых могилы, в них кости, досок сгнивших обломки – гроб. Лопата рядом валяется, – и следы ботинок, два человека были. Ничего особенного вроде. И тут смотрю – а надписей на надгробиях нету. Кресты высечены, а надписей – нету. Отошел к церкви – глянул на другие – есть надписи, имя-отчество, – вернулся – говорю – тут же надписей нету! А Сашка мне – да ведь они за оградой похоронены. И что, говорю? Как что? – отвечает лейтенант, – как думаете, товарищ майор, почему их не со всеми хоронили, а за оградой? Почему? – говорю. А он – самоубийцы это или ещё чего. В общем, не при боге были. Все при боге, говорю, и давай вообще со своими этими штучками завязывай, хорошо, лейтенант? Володя, – меня Никитич окликнул – смотри, что нашлось. Подхожу – он в руках палку полусгнившую держит заточенную. Это отсюда, говорит, кол это, Вова. Тут мне холодеть начало, – я говорю – какой кол? Сажали на который? Нет, говорит, слишком короткий, что бы сажать на него. А лейтенант крестится рядом стоит. Товарищ майор, может, поедем отсюда? Товарищ майор, плохое это место! Я говорю – замолчи, ты же на службе! Отставить панику! Oни хоть люди, Никитич? Тот смотрит на меня – ну вы даёте, а кто ж они? И я думаю – ну чушь спорол. А Никитич всё ж взял череп, повертел в руках, кости какие-то, – говорит – люди, кто ж ещё то? Мужчина, примерно тридцать лет.. Второй.. Ладно, говорю, ты давай тут смотри, а мы дальше пока.
Куда идём? – спрашиваю Сашку. Ко второму идём, товарищ майор. С машиной что? Машину смотрели – смотрели, ничего особенного. Своему лейтенанту говорю – иди машину глянь да давай-ка мне версию, думаю – что тут и почему так. Вернул к машине, а мы с Сашкой дальше пошли. К избе подходим – крыша почти целая, стены крепкими выглядят, – только замшелые все, – следов никаких не видно. Крыльцо резное, но полусгнившее уже. Я туда, – дверь толкаю – не идёт. Лейтенант говорит – в окно гляньте. Подошел, смотрю – висит. Тьфу ты, опять ерунда какая-то.. Двери почему не открываются, говорю? Засов.. – поперхнулся лейтенант, – не сломали, видимо. В окно пролезешь, откроешь? – Пролезу, говорит. Влез, открыл.. Зашли. За Никитичем пошли, говорю. А по дороге думаю – если туда лейтенант влез, – чего ж оно туда не влезло? Или от кого он запирался то? Когда их тела забирать будут? – Завтра. – Ясно. Никитич, там ещё сюрприз! Мы вышли за церковь – смотрю и не вижу Никитича. Никитич, кричу, ты где? Тишина. Алексей Никитич кричу уже громче! Никитич! Ору уже просто. Мобильный достал – связи нет. Прибегает мой лейтенант – говорю, Никитича не видел? Нет, говорит – я у машины был. Ну, думаю, куда старый чёрт попёрся.. Следов нет.. Никитич, кричу! А сам думаю – ну что ж делать то? И стою растерянный, как ребёнок.. ну представь, что делать-то? Мобильный не ловит – как к нему? Никитич, кричим уже вместе. Вид глупый абсолютно – взрослые дядьки – а начинаем паниковать и теряться. Ну и думаю – надо же что-то делать! Стрелять – потом за патроны отчитывайся. Ну пошли по деревне искать – да там той деревни пара десятков домов.. – Походили, покричали – тишина в ответ. Лейтенант говорит – там ружье в машине есть – можем из него стрелять. Мы туда – два выстрела вверх дали – в ответ ничего. Я, Коля, ну пойми – не знаю, что делать! Ну как так – пропал человек? Был только что тут – взрослый, трезвый, пропал – и даже по мобильному не позвонить! А кругом лес и эта чертовщина..
Даже и думать не знаем что – отошел бы недалеко – так выстрелы бы услышал – обязательно вернулся, а тут где-то был бы – тоже выстрелы бы услышал. Что делать!? И тут слышу лейтенанта – да вот он! Оборачиваюсь – вдалеке, метров триста стоит Никитич. Ну, думаю, напугал же. И где только лазил. А он разворачивается и обратно в чащу.. У меня крик на полуслове оборвался – только выдал “Ники..” и всё – стою, не могу сообразить. Думаю – может он нашел чего там? Ну мы туда, за ним – добежали, запыхались – на месте кричу – “Никитич”, а в ответ тишина. Сашка крест нательный вытащил, – поверх формы висит, – и стоит бубнит молитву какую-то. Я кричу – “Никитич, твою мать, брось шутки, старый чёрт!” а в ответ – тишина. И тут, Коля, знаешь, такое чувство за горло взяло – безысходности, Коля. Что ничего я не могу поделать – ничего. Стою, а руки как скованы. Никитич, кричу.. но уже как-то сдавленно.. чуть не сквозь слёзы. Достал ПМ, передёрнул, и в чащу. А меня за рукав Сашка схватил и кричит – не ходите туда, товарищ майор, не ходите, это нечистый, товарищ майор! Думаю – да что за.. надо брать себя в руки. Возвращаемся, говорю, к машинам. Вернулись. Думаю – что ж делать?! Мобильный не ловит – нас сюда искать никто не поедет, а уже сумерки через пару часов. Ну, надеемся, что это у Никитича шутки такие.. и если через два часа его не будет – Сашка, берешь машину и гонишь за подмогой – будем искать, прочёсывать, только за чертовщину ни слова – а то мало ли что подумают. А пока давай третьего глянем и подумаем над версиями произошедшего..
Давайте, глянем – как-то по-дурацки хихикнул лейтенант. Господи, а с тем что же – думаю. А с тем – ну его точно не нашли, но я думаю, что знаю, где он. Идёмте. Привёл нас лейтенант за церковь, пробрались кустами – там, ага, холмик земли, следы – натоптано. Чьи следы, спрашиваю? Тех двоих, что мы уже видели. Ну что, копаем? говорю, – тащи лопату. А лучше стой, давай все туда пойдём – надо вместе держаться. Сходили за лопатой, ну начали копать осторожно.. Чуть сняли грунта – палка торчит.. обкопали – дальше тело. Ну я аккуратно разгребаю, – да, труп. Труп парня, третьего того. На животу лежит, Коля, а знаешь, что у него из спины торчит? Кол. Кол, самый настоящий кол, кровь запёкшаяся на одежде. У меня аж в глазах помутнело.. Бросил лопату, пошли на крыльцо церкви.. Сел на ступеньки, закурил. Смотрю на лейтенанта моего – белый весь, лицо мокрое – ну что, говорю, какие есть версии? – Убили – мямлит.. Убили его, что бы не делить найденное, а труп решили закопать.. Я говорю – что ты мелешь? Его закопали, а сами – один повесился, а другой – тут я вспомнил про мешок с костями и замолчал.. Имеем – два трупа со следами насильственной смерти, одно самоубийство. Так, следов было двоих человек – значит первым погиб тот, что с колом. А почему он вниз лицом? А почему они его вообще закапывали? Ты себе представляешь – вбить кол в человека и его закапывать – лучше бы уезжали отсюда побыстрее! Ты машину проверял ихнюю – бензин есть, заводится? – Да, всё работает, говорит.. Да что ж в голове ничего не клеится, думаю.. – и тут слышу шёпот Сашки – “этот.. ваш.. Никитич”.. вскакиваю, – смотрю – точно, Никитич на опушке – но уже с другой стороны..
Смотрю – стоит, в нашу сторону смотрит. У меня мурашки по коже. И не знаю – кричать не кричать.. Смотрю – приближаться начал. Я стою в растерянности – ну думаю, всё же надо в его сторону идти. А Сашка крестик снял, зажал в левой руке, в правой ПМ сжимает. Ну мы к Никитичу. Идём медленно – а он вроде как быстрее начал. Мы остановились – а он прям бежит к нам. Метрах в десяти остановился – стоит, дышит тяжело, мы стоим – у троих ПМы, уже чуть-ли не на Никитича направлены. Я говорю – Никитич, ты что ль? А он смотрит и молчит. У меня начинают нервы сдавать – я кричу – Никитич, твою мать, это ты? Он хриплым голосом – я это, Володя, я. И тут он опускается на одно колено и тяжело падает. Мы стоим – боимся пошевельнуться.. Лейтенант молитву читает – а я чувствую, что крыша уже дёргаться начинает и такое чувство, ну знаешь, Коля, как в книгах пишут – “будто это сон всё, будто не со мной” – вот так и кажется – ну что за ерунда, как-то всё несуразно.. Лейтенант мой к нему подошел – я с ПМом стою – пульс пощупал – живой говорит, но пульс слабый – ну тут мы подбежали, перевернули – глядишь, он глаза открыл.. Володя, ты? – говорит. Я, кто ж ещё-то? В общем, он просто в обморок упал, – подняли, доковыляли до церкви – дали попить, он уже вроде в чувство пришел. Спрашиваю – где ты был-то!? Говорит – осматривал я те могилы, – как смотрю – ты, Володя на опушке – у края леса – и рукой машешь. Думаю – ну чего там? Вроде в другую сторону ушел. Ну я к тебе. А ты всё машешь и отходишь вглубь леса – я за тобой – а ты опять дальше, шагов на пятьдесят отошел – я к тебе. А ты за дерево – и исчез. Мне похолодело – развернулся, обратно бежать – а не вижу обратной дороги. Бежал так минут пять – должен был уже выбежать обратно – нет, только смотрю – под ногами сыро становится – да ведь болото это. Вправо глянул – камень стоит огромный, чёрный. Чем-то на стол похож – квадратный такой, будто его кто сделал специально. Солнца нет – не знаю, как ориентироваться – ну я обратно побежал – бегу-задыхаюсь, через пять минут прибегаю опять к тому же камню, но с другой стороны! Как так, думаю – что за чертовщина – и уже паника начинается! А тут из-за камня ты выходишь.. и ко мне медленно приближаешься.. Я смотрю – а лицо у тебя такое мертвенно-бледное, ну не твоё – я оттуда побежал – не пойму куда – бегу и всё – ужас. Слышу – два выстрела – я на них. Прибежал опять к тому болоту с камнем – я уж и кричал – да вы не слышали, видимо.. бежал – и опять смотрю – камень этот проклятый и болото. У меня аж слёзы на глазах.. завыл.. стал молитвы вспоминать – а не помню ни одной – не крещёный же я. А смотрю краем глаза – ты, то есть оно – опять ко мне приближается – я закричал – бегу и прошу господа, как могу, что бы избавил от наваждения – и тут выбежал на опушку – только не пойму куда.. – а смотрю – вдалеке ты и лейтенант – думаю, а пропади оно всё – и к вам. А дальше вы знаете..
И что ты, Коля, будешь делать? Массовый психоз? Галлюцинации? Может, какие отравляющие вещества в войну тут применили.. Я говорю – давайте-ка отсюда собираться, хватит с нас этой ерунды – завтра надо брать солдат что-ли – прочёсывать район, документы какие-то по истории этой деревни поднять – да и может это вообще не наше дело, а другого министерства. Желания оставаться там, естественно, ни у кого – быстро в машину – и оттуда. Как в город приехали – меня жена испугалась – говорит, Володя, что с тобой?! А я в зеркало глянул – даже волосы седые есть. Уснуть не мог – и чуть рассвело – я к начальству, так мол и так, он наорал – говорит – понапивались там что-ли? Иди, говорит, – пиши, и жди. А потом приехали двое из.. оттуда, Коля, куда раньше не желательно было даже раз попасть, попросили описать всё в деталях, подписал о неразглашении и больше, слава богу, даже вспоминать не хочу об этом деле. Версии у меня нет – есть только один вопрос – те двое сказали, что повешенного никакого не было обнаружено, а был обнаружен труп, со следами удушения и.. отсутствием внутренних органов. Живот был разорван – и печень, сердце – этого не было. А ещё Никитич говорит, что следов там от четверых человек было, Коля.. остался там кто-то, или поселился… упокой, господи, его душу.

Ведьма в деревне (заброшенной) – RealFear.ru

Я хочу рассказать случай, который произошел с нами где-то в 1980 году. Тогда мы жили в Сибири, у нас был свой дом и не большой огород. Держали мы куриц и поросенка. Картошки с огорода собирали мало, а поросенка нужно было чем-то кормить. Вот как-то в воскресенье мы поехали с мужем на автомобиле в ближайший район на рынок, где, как нам подсказали, картошки много и не дорогая.
На рынке один мужчина средних лет сказал нам, что неподалеку отсюда есть поселочек, где мы можем купить еще дешевле.
Мы его послушали, выехали на шоссе и направились в ту сторону, откуда прибыли. Вокруг были голые осенние поля, но вскоре неподалеку показались избы. К этим избам вела проселочная дорога. Мы проехали метров 150 и остановились у крайней избы. У калитки стояла невысокая худенькая женщина, которая спросила, что нам нужно. Она сказала, что картошка на продажу у нее есть, только нужно лезть за ней в погреб. Она меня пригласила во двор, а муж остался на улице около машины.
Женщина взяла ведро, открыла крышку погреба и полезла вниз по лесенке. Через некоторое время из погреба с ведром картошки показалась полная высокая женщина с огромными черными глазами. Я еще успела подумать: «Откуда она взялась?» Ведь погреб, когда мы подошли, был закрыт, и туда на моих глазах, открыв крышку, полезла худышка!
Черноглазая хозяйка стала мне подавать ведра с картошкой, а я, как загипнотизированная, относила их к машине и снова возвращалась. При этом я видела, как она в каждое ведро что-то сыпала, но картошка оставалась чистая, ничем не присыпанная.
Расплатился с ней муж, а она показала нам, как выехать на шоссе. Мы, вроде бы, поехали по той же проселочной дороге, по которой сюда заезжали. Проехали метров сто, машина остановилась, заглох мотор. И дорога вдруг закончилась. Муж ходил, искал дорогу в радиусе метров ста вокруг, но всюду были кусты, поля и даже ни одной тропки.
Дело уже к вечеру приближалось. Стало холодать. Неподалеку возвышалась целая гора деревянных ящиков. Муж их расколотил и зажег костер. Мы напекли картошки и поели. Вечер выдался тихий, ночь собиралась быть без дождя. А утром муж опять пошел искать дорогу. Вскоре он вернулся и сказал мне, что мы отъехали от поселка не более 60 метров, и что та дорога, по которой мы должны были ехать, находится метрах в десяти от нашей ночной стоянки. Но отсюда к ней не проехать, так как путь преграждает болотце. Но ведь он вечером все облазил, и этой дороги не было!
Машина сразу завелась, и мы решили вернуться к поселку, чтобы уже из него поехать по знакомой дороге.
Каково же было наше удивление: изба, где мы покупали картошку, была заколочена, сильно покосилась, калитка отсутствовала! И соседние дома все были заброшены, заборы повалены… В общем, нежилой поселок!
Мы по дороге выехали на шоссе и помчались домой…
Где-то в 90-х годах я ехала в поезде и рассказала эту историю случайной попутчице, пожилой женщине. Она меня выслушала и спросила: «А молитвы вы ночью читали?» Я ответила: «Нет, сами знаете, какие тогда были молитвы и кому!» И женщина сказала, что ящики, из которых мы разожгли костер, нам Бог послал. Огонь отогнал нечистую силу, а иначе нам было бы плохо…
В.А. Морозова, Краснодарский край, г. Новороссийск

В заброшенной деревне – Истории о странном и непонятном

Кто-то верно заметил, что странные и необъяснимые вещи часто происходят в заброшенных местах, где когда-то жили люди. Так было и в моей истории. Трое парней, так называемые “чёрные копатели”, заплутали как-то в лесах на границе Смоленщины с Беларусью. Ближе к вечеру они вышли к какой-то деревне, давно покинутой жителями и заброшенной. Собственно, это уже и не деревня была, а сплошные развалины, заросшие бурьяном и кустарником, лишь 2-3 дома были в относительно неплохом состоянии. Так как был уже вечер, парни решили заночевать в одном из этих домов. Сказано-сделано!
Разбудил их внезапный, оглушительно громкий удар в стену. Перепуганные, спросонья ничего не понимающие, они бросились к окошку, с которого накануне вечером оторвали доски, и оторопели от увиденного. Мимо дома, в котором они так неосмотрительно заночевали, шли люди. Там, где была когда-то деревенская улица, медленно, уныло двигалась колонна людей. Как  ни перепуганы были парни, но сообразили, что идущие одеты в военную форму времён Великой Отечественной. Многие были с оружием, многие ранены, в присохших грязных повязках.
Вне себя от шока, ребята затаились возле окна, но не могли оторвать глаз от странного зрелища. Лучше бы они не смотрели, потому что идущие,  как по команде, внезапно повернулись в их сторону. У них были одинаковые, серые измождённые лица, черты, как будто стёршиеся, и вместо глаз- пустые, тёмные провалы. И так они проходили мимо нескончаемым потоком, не сводя глаз с окна, за которым прятались трое парней. В этом молчаливом шествии, в этих пронзающих тьму взглядах давно истлевших мёртвых глаз было нечто столь жуткое, что один из ребят не выдержал и с воплем бросился вон из дома. Двое других были так напуганы, что сжались в комок на полу и не могли даже пошевелиться, пока не наступил рассвет. Наутро они нашли своего приятеля в нескольких километрах от той деревни, он был жив, но с тех пор больше не говорил.
Эту историю несколько лет назад рассказал моему мужу один из тех троих и клялся, что всё это – правда. Так это или нет – не знаю.

Заброшенная деревня

Однажды мы с другом решили сходить в заброшенную деревню, которая была недалеко от нашей. Деревня эта странная и жуткая, мало кто решается заглянуть туда. Со всех сторон окружена лесом, она за годы опустения стала прибежищем для многих диких зверей и лесных гадов. Последний житель умер очень давно, а все тропинки и дороги заросли. Те, кто был там говорили, что в домах всё на местах, возникает чувство, что все просто ушли, забыв взять свои вещи. Даже мародеры не решались соваться туда, но нас тогда это мало волновало. Очень хотелось там побывать и увидеть всё своими глазами…
На улице стоял ясный осенний день. Вот-вот должен выпасть первый снег, но вместо него лишь свинцовые тучи медленно ползли по небу. Мой друг посчитал, что лучше погоды нам не найти, ведь скоро зима и тогда мы точно никуда не пойдем. Одевшись теплее, мы двинулись в путь. Вскоре впереди показались первые избушки, перекошенные и обветшалые, они выглядели убого. В деревне была лишь одна улица, а вдоль неё стояли старые дома, которые когда-то теплились жизнью. Столбы покосились, оборвав провода, теперь лишь их мрачные силуэты преграждали путь. Везде было полно сорняков и деревьев.
Некоторые из них буквально вырвали крыши домов, подняв их над домами. Мне сразу стало не по себе и я попросил друга уйти, но он лишь отмахнулся, мол перлись столько – и всё зря. Но я не унимался, в душе разразилась буря, возникло предчувствие плохого, с каждой секундой давление этого места становилось всё тяжелей. Товарищ, посмеиваясь надо мною, направился к ближайшей избе. Чтобы не торчать на улице, я пошёл следом. Внутри, как и говорили, было всё, что должно быть в деревенской избушке. Мой друг прошел в комнату, на столе, под слоем пыли, лежали карманные советские часы.
Дима (друг) поднял их, но тут снаружи послышался легкий шелест.
Мы вместе вышли из дома, оглядываясь по сторонам. Во дворе на полуразрушенном заборе сидела ворона. Вздох облегчения слетел с наших уст, но тут она громко каркнула и, хлопая крыльями, взметнулась над деревней. В этот момент десятки черных птиц закружились над нами, оглушительно галдя. Мы поспешили уйти. Но недалеко от калитки Дима встал, как вкопанный. Поскольку я смотрел в другую сторону, то тут же налетел на него. Проследив за его взором, я пришел в ужас: посреди дороги стояла очень старая бабка, вся в черном, и манила нас пальцем. Я почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. На мгновение наши взгляды пересеклись. Полуночные глаза, казалось, заглянули на самое дно души. Но в следующую секунду моё тело вышло из ступора. Подхватив Диму под руку, я что было силы рванул в противоположную сторону. Наконец его ноги заработали, и мы помчались на холм. Так я еще никогда не бегал. На холме у меня стало смелости мельком обернуться.
Воронье уже уселось на свои места, но она так и стояла посреди дороги и всё манила нас. Больше я не оборачивался, мы еще долго бежали, пока не выбились из сил, потом пошли. Вдруг Дима остановился и разжал ладонь. Нечто стальное блеснуло и скрылось в пожухлой траве. Я хотел поднять, но мой друг остановил меня со словами: « То, что принадлежит этому месту, должно остаться тут». После этого мы пошли дальше. Много лет прошло с тех пор, но не я, не Дима никогда эту историю не вспоминали, воспринимая её как страшный сон.

Заброшенная деревня

Как-то раз мы с друзьями волею случая попали в маленькую деревушку, находящуюся глубоко в лесах. Знать не знали, что существует такое глухое и забытое Богом место. Дома почти все были кривые, с покосившимися от времени крышами — было видно, что им не меньше полувека, настолько дерево уже было гнилое.
А случилось вот что: по пути в город у нас сломалась машина. До города было ещё далеко, мы стояли на обочине около трёх часов и, не поверите, ни одна из проезжающих мимо машин, не остановилась помочь нам. Ванька Гусев вспомнил про заброшенный поселок, находившийся неподалёку.
— Не знаю… Говорят, что там никто не живёт, но мало ли… Может, старики остались? А то пить охота и пожевать чего, — сказал он.
Мы все согласились, хотя перспектива идти пешком в лес не особо нас радовала. Но уж сильно мы были голодны и хотели воды, так как по дурости ничего с собой не взяли. В общем, полчаса ходьбы по заброшенной лесной дорожке через чащу, и мы вышли к посёлку.
Как я уже сказал, более убогого места я не видел. Я вообще сомневался, что в этой дыре кто-то живет. По обеим сторонам от дороги, по которой мы шли, стояли, словно каменные изваяния, чёрные дома.
— Да тут никого нет, — сказал я , оглядываясь по сторонам.
— Да, точно никого, — закивали остальные.
Всю дорого обратно мы косились на Ваньку из-за того, что дал нам пустую надежду на еду и воду. Ванька, виновато опустив голову, шёл впереди нас.
Когда мы пришли на место, где оставили машину, чуда не случилось, и она не поехала. Уже приближался вечер, и оставлять машину так просто на дороге был не вариант. Решено было, что мы остаемся ночевать в машине, так как обратно идти было далеко.
Наступила ночь, мы тихо сидели в машине. Вдруг до нас донесся какой-то звук из леса. Шумели со стороны заброшенной деревни. Мы слышали крики, смех и чей-то говор. Это были люди. Судя по голосам, их было много. Это было похоже на какой-то праздник.
— Чёрт возьми! Да там же есть люди! — радостно воскликнул Ванька.
Мы тоже обрадовались при мысли, что можем, наконец, попросить воды и еды, а, может быть, даже остановимся переночевать. Становилось очень холодно, и ночь обещала быть ледяной. Мы снова собрались в путь через лес к домам. В этот раз, окрыленные мечтой о еде и воде, мы и не заметили, каким долгим и трудным был путь. В итоге выбежали сломя голову на дорогу, вокруг которой стояли деревянные сгнившие дома.
В центре дороги полукругом расположились люди. Горел костер, вокруг него бегали и играли в какую-то непонятную для нас игру дети. Взрослые, а их было порядка двадцати человек, пели песни. Какой-то мужчина в сером костюме играл на гармошке. Они не замечали нашего появления, и нам пришлось подойти ближе, чтобы привлечь внимание. Наконец, один из мужчин оглянулся и уставился на нас. На первое мгновение мне показалось, что он испугался, увидев нас — выражение его лица сменилось с радостного на почти отчаянное. Он был единственным, кто пока что нас заметил, так как другие были заняты пением. Мужчина жестом руки, незаметным для других, ясно дал нам понять: «Уходите отсюда». Его лицо было суровым и строгим, когда он жестами прогонял нас.
«Ну уж нет, — подумал я. — К чёрту весь их праздник! Я хочу пить и есть — уж извините, что испорчу праздник». И, сам от себя не ожидая такой наглости, подошёл прямо к ним и громко сказал:
— Здравствуйте, меня зовут Коля, а это мои друзья. У нас машина сломалась днём и никто не остановился нам помочь. Тут такое дело: может, вы дадите нам попить и поесть немного, а то мы с собой ничего не взяли…
Я замолчал и стал ждать ответа. Все смотрели на меня с удивлением и любопытством, как будто увидели неизвестного зверя. Никто не произносил ни слова, все просто продолжали смотреть. Мне стало как-то неловко за свое поведение, но выбора не было — я боялся не пережить ночь, если не попью воды, настолько сильна была жажда. Наконец старик в сером костюме, игравший на гармошке, обернулся и сказал:
— Ну что ж, садитесь у огня, ребята, согрейтесь для начала.
— Да, было бы неплохо, — сказал я.
Мы все сели у огня под пристальным взором многочисленных глаз. Мужчина, который махал нам, теперь стал подчеркнуто спокойным и просто среди прочих смотрел на нас. Дети тоже с любопытством рассматривали гостей. Старик в сером костюме снова начал играть какие-то незнакомые нам песни, окружающие люди продолжили веселиться и петь, но мы чувствовали, что наше присутствие изменило атмосферу среди них. Многие косились на нас со злобой и постоянно переглядывались друг с другом, передавая взглядами непонятные нам намёки.
Посидев у костра и заметно оживившись, Ванька начал делать то, что он больше всего любил — болтать.
— А лично я слышал, что в этой деревне никто не живёт. Мы заходили днём сюда и никого не видели, — говорил он, обращаясь к старику в сером костюме.
— Это всё потому, что мы были на охоте. Сам понимаешь, живём далеко от города, магазинов нет. Надо же чем-то питаться. Кстати, по поводу еды и воды. Зачем вам ночевать в холодной машине? Давайте, ночуйте у меня дома! Места много, — ответил тот.
— Как-то неловко… — замялся Ванька и посмотрел на меня.
Я поразмыслил и решил, что это неплохая идея. Зачем мёрзнуть на морозе, когда тебе предлагают бесплатный кров? В итоге мы согласились, хотя, конечно, сначала отпирались для виду из вежливости. Но старик так упрямо нас уговаривал и описывал просторные тёплые комнаты, что долго сопротивляться соблазну мы не могли.
Через час в сопровождении этого самого старика и, видимо, его жены мы подошли к дому на окраине деревни. Было холодно, и нам не терпелось войти внутрь.
Оказавшись внутри, мы очень удивились: дом был очень грязный, пыльный и вообще помещение выглядело так, будто в нём никто никогда не жил.
— Это просто ремонт. Не волнуйтесь, кровати тёплые, спать будете крепко… — сказал старик извиняющимся тоном и быстро переглянулся с женой.
В этом взгляде я уловил что-то подозрительное. Мне разонравилась идея ночевать у незнакомых людей. Старик прошёл в соседнюю комнату (всего их там было три), показав нам знак следовать за ним. Мы все пошли за ним и оказались в почти пустом помещении. Не считая большой кровати и стула, там не было ничего. Я оглянулся на своих друзей и по их лицам понял, что им всё это тоже не нравилось.
— Ну, вы располагайтесь, — сказал старик. — А я пока схожу за водой и крольчатинкой.
Они с женой вышли на улицу. Мои друзья стали устраиваться, осматривать дом, а мне приспичило в туалет. Я вышел на улицу в поисках уборной и вдруг до меня из темноты донесся разговор:
— Давай убьём их сейчас, — послышался женский голос. — Зачем ждать?
— Нет, подождем остальных, убьём их во сне, — ответил мужской.
— Ох, как же нам не хватало новеньких, и тем более молодых…
У меня голова пошла кругом. Я решил выяснить, в чём дело. Разговаривали за углом, и я заглянул туда.
Беседовали старик и его женщина, которые привели нас сюда. Я не мог поверить в то, что увидел. Старик стоял спиной ко мне, и я отчётливо увидел топор, торчащий из его спины, и окровавленную серую рубашку, в которой он несколько часов назад наигрывал на гармошке. Он стоял и разговаривал так, словно ничего ему не мешало. Мгновение он ещё стоял в таком положении, и я не мог видеть женщину, но когда он слегка повернулся, я увидел и её. От ужаса я похолодел. На месте, где должно было быть лицо, было кровавое месиво, глазницы были пустые, а глазные яблоки висели возле рта. Я стоял и смотрел, не мог ничего сделать — словно окаменел. И тут двое развернулись и пошли в мою сторону — только тогда я очнулся и сломя голову побежал в дом.
Мои друзья уже разложили вещи, Ванька дремал на кровати. Они посмотрели на меня и испугались моего вида. Должно быть, я был весь бледный. Трясясь, я подбежал к Ваньке и толкнул его с такой силой, что он грохнулся на пол.
— Ты чего?! — возмутился он, поднимаясь.
— Уходим отсюда!!! — заорал я как ненормальный и начал бегать по комнате и проверять окна — открыты они или нет. Все они были наглухо забиты. Меня охватило отчаяние. Я подбежал к двери и закрыл её на засов. Мои друзья смотрели на меня — кто со страхом, кто с недоверием. Послышались шаги за дверью, кто-то начал дергать ручку. Ванька хотел уже подойти к двери и открыть, но я подбежал к двери, перекрывая её:
— Не вздумай, придурок! Ты что, не понял? Они хотят нас убить! Я слышал их разговор! Разбейте окно!!!
Мои друзья смотрели на меня, как на безумца, но мне было не до них. Дикий страх охватил меня. Я осознавал невозможность происходящего и, возможно, поразмыслив, сам бы решил, что сошёл с ума, но ужас был столь силен, что я ничего не соображал.
— Эй, ребята! Откройте дверь, мы вам еду и воду принесли, — раздался голос за дверью.
— Разбивай! — истошно вопил я, загораживая дверь от Ваньки, хотя тот уже передумал её открывать. Все были напуганы до чёртиков. Наконец, Мишка, который стоял ближе всех к окну, взял табуретку и со всей силы шарахнул ею по окну. Стекло разлетелось со звоном.
— Бежим! Там, за огородом, лес, бросайте всё и бежим! — крикнул я.
Ребята, не обращая внимания на забытые кофты и носки, ринулись к окну и один за другим растворялись в ночи. Я всё ещё держал дверь. Сначала там кто-то дергал ручку, но после того, как Мишка разбил окно, всё прекратилось. Я сразу понял, в чём дело. Они решили поймать нас на улице! Я ринулся к окну, через которое в этот момент перелезал Ванька. Он всё боялся прыгать, хотя, чёрт возьми, там было совсем невысоко!
Наши друзья в этот момент уже прыгали через забор. И тут мы увидели, что в огород заходят люди. Их было не двое, а целая толпа. Все они были мертвы. В воздухе запахло гнилым мясом — вонь исходила от гниющих трупов. Впереди всех шли старик с топором в спине и женщина без лица. Они смотрели на наших убегающих друзей и, видимо, не видели нас. Увидав такую картину, я на секунду замер, потом посмотрел на забор и увидел карабкающегося по нему Ваньку. Он успел не только спрыгнуть, но и добежать до забора. Оставался только я.
Я спрыгнул и побежал. Слышал крики позади себя и чьё-то тяжелое дыхание совсем близко. Они бежали за мной. Я видел ошарашенные лица своих друзей, ждавших меня за забором.
С разбегу, не останавливаясь, я перепрыгнул через забор. Кто-то схватил меня за рукав, но я вырвался со страшным криком, который, наверное, был слышен далеко от этого места. Мы убегали прочь от этого места. Бежали очень долго. Уже потом, совершенно выдохшись, немного посидели в полном молчании. Все были в таком шоке, что говорить мы не могли.
Через часа два мы вышли на дорогу далеко от места, где стояла наша машина. Мы сразу остановили легковой автомобиль — наверное, вид группы измученных и уставших молодых ребят вызвал сочувствие у водителя. За рулем сидел старик. Он спросил, что с нами случилось и куда нас везти. Мы рассказали всё, как было, хотя даже не надеялись, что нам кто-то поверит. Дедушка молча слушал наш рассказ, потом сказал:
— В дурном вы месте побывали, ребята. Там, в деревне, уже давно никто не живёт, а люди постоянно пропадают, и никто их не находит. Проклятое это место, проклятое.
Всю дорогу домой мы молчали — каждый думал о своем. Я лично тогда твёрдо решил, что больше никогда не буду любопытствовать и ездить по всяким деревням и стройкам. Мало ли что. К чёрту всё! В городе буду жить.
Автор: Анна Чугунекова
Источник.

Страшные истории: Тайна деревни.

Старый деревянный перекошенный домик вызвал ноты ностальгии. Почти ничего не изменилось с давних пор. Взгляд упал на синюю крышку гроба, стоявшую у входа. Бабульки, походящие мимо, крестятся. У всех очень встревоженный вид. Егор, открыв скрипучую деревянную калитку, неспешно прошел к дому, дверь которого была открыта. В нос ударил запах чеснока, который, зачем-то, был развешан у всех окон и дверей.
«День добрый! – раздался низкий громкий голос. Прямо у гроба стоял не малых форм священнослужитель, а рядом с ним председатель деревни, судорожно теребя в руке православные четки. – Вы кем усопшему являетесь?». «Меня зовут Егор и я внук Валентина Александровича» – неожиданно для себя дрожащим голосом ответил парень. Батюшка и председатель загадочно переглянулись. В воздухе повисла тишина. Наконец председатель, набрав полные легкие воздуха, заговорил: «Вы знаете, недавно звонили из нотариальной конторы, они сказали, что смогут приехать не ранее, чем завтра». Егор, одобрительно кивнув и посмотрев на тело усопшего, лежащее в гробу, вышел из помещения. Странно, но дедушка, из его воспоминаний – не имел ничего общего с человеком, лежавшим в гробу. Время делает свое дело.
Прямо на пороге он едва не столкнулся с очередной заплаканной бабулей, пришедшей, наверное, попрощаться. Извинившись, он уже собрался двинуться дальше, как вдруг внимание его привлекло еле разборчивое бормотание, доносившееся из уст скорбящей. «Что же… что же теперь с нами будет… с нами…со всеми нами….» – дальше было неслышно, так как она зашла за угол. «Ну и ну – подумал Егор. – Видимо здесь все друг друга знают. Или может дед был мастером на все руки». Выйдя на открытый воздух и закурив сигарету, обратил внимание, что вокруг домика уже собралось порядочное количество местных. Старики и старухи – почти все кто остались жить в этой глухой деревушки. «Время пришло!» – раздался знакомый бас за спиной. Посторонившись и пустив вовнутрь троих не совсем дряхлых, но все же, стариков и одного совсем юного парнишку, на вид лет 15ти, Егор окинул взглядом, еще раз, всех собравшихся. Абсолютно все они плакали и крестились. Все были одеты в черное. Все это выглядело очень странно. Ведь эти люди… они были даже не родня. Чего им так убиваться?
Все те же четверо вынесли гроб, предварительно закрыв его крышкой, и понесли в сторону кладбища, находившегося прямо за деревней. Все собравшиеся толпой побрели вслед. Гул из плача и молитв стал все громче, от этого у Егора не на шутку разболелась голова. Ему хотелось поскорее закончить со всем этим и уехать прочь из этого странного места, хоть он и испытывал в какой-то мере стыд, за свое равнодушие.
Во время похорон, каждый скорбящий подошел и бросил горсть земли, что-то шепча при этом. Егор безучастно стоял в сторонке. И только в самом конце он осмелился подойти и, дотронувшись до гроба, мысленно попрощаться и попросить прощение за то, что так долго не появлялся здесь. «Юноша! – раздался старческий женский голос за его спиной – вы же внук уважаемого Валентина Александровича, верно? О, какое счастье, что вы здесь! Скажите, теперь Вы займете его пост и продолжите его занятие, ведь так?». Егор удивленными глазами посмотрел на нее: «Что? Что вы такое говорите? Какое дело?». К женщине сзади подошел, видимо, ее супруг и, взяв за руку, стал уводить. Она поменялась в лице: «Но… но если не вы, то кто? КОМУ ТЕПЕРЬ ЭТО ПОД СИЛУ!!!???». В глазах мелькнуло отчаяние и гнев. Егор, вытерев капли пота со лба, поспешно двинулся в сторону дедова дома, рядом с которым он припарковал свою машину.
«Этого просто не может быть!» – вслух произнес Егор, глядя на порезанные и, соответственно, спущенные все 4 колеса. Резина выглядела так, словно ее грызли. Из-за угла дома, с загадочным лицом, вышел председатель. В его руке вновь были православные четки, которые он нервно перебирал. Посмотрев на колеса и демонстративно свиснув, он обратился к парню:
– Ну и ну… похоже не успел появиться, а уже кому-то насолил!
– Что?! Да единственный человек с кем я общался это вы и священник! Какого черта здесь происходит?
– Хех… значит, местная шпана так развлекается. Ну, как бы там ни было, дело поправимое. Завтра в обед из города приедет Михалыч. У него тут не подалеку мастерская своя, он тебе все залатает в два счета! А пока чувствуй себя как дома… в прочем это теперь, наверное, и есть твой дом!
– Завтра в обед? Но мне нужно сегодня! Скажите, я могу как-нибудь уехать сегодня? Автобусы здесь ходят?
– Единственный автобус ходит в обед, и уехал он несколько часов назад. Так что тебе хочешь – не хочешь, а ночь здесь проводить! Да и тем более нотариус приедет завтра, завещание зачитает.
– Плевать мне на завещание, я уезжаю сегодня, сейчас!
Егор достал сотовый телефон, нашел в телефонном справочнике телефон такси и нажал кнопку вызова. Тишина. «Это что, какой-то розыгрыш??? – он посмотрел на дисплей, высвечивающий: «Нет связи» – как же вы здесь живете!!!». Егор убрал телефон в карман и грустно посмотрел в сторону дома. Он понял, придется ночевать.
Весь день, сидя в провонявшим насквозь чесноком доме, он принимал «гостей». Казалось, все местные старушки и деды решили посетить его со своими соболезнованиями. И почти каждый смотрел на Егора с надеждой в глазах. Только совершенно непонятно, чего они хотели.
В дом зашел священник, который выглядел взволнованней остальных: «Егор. Так значит, ты остаешься здесь до завтра?». В ответ парень одобрительно кивнул. Батюшка закрыл дверь в комнату. «Слушай меня внимательно. Каким бы странным не прозвучало то, что ты сейчас услышишь… ты должен сделать все в точности как я тебе скажу! Ты понял меня?! После одиннадцати часов выходить из дома строжайше запрещено… тем более из этого! Чеснок с окон не снимать ни в коем случае – перечисляя все свои указания, он, казалось, не успевал за собственными мыслями. Егор сидел напротив и смотрел на него стеклянными глазами. – Чтобы ты не услышал и не увидел – сиди в доме! Просто оставайся здесь и тогда с утра ты сможешь спокойно уехать домой. Ты меня понял???!!!». Он схватил парня за плечи и потряс несколько раз. В дверь раздался стук. Очередной посетитель пришел наведать бедного парня. Священник поднялся со стула и, перекрестив Егора, покинул дом.
Часы автомагнитолы показывали 10:45, когда парень сидел в своей машине и слушал радио, так как в доме заняться было совершенно нечем, да и это было единственным местом, где можно спрятаться от назойливых местных жителей. Несмотря на стресс пережитого, ему все-таки удалось задремать. Приятная успокаивающая мелодия доносилась из динамиков. Никто не мешал. В голове Егор прокручивал все события минувшего насыщенного дня. Сначала насколько все происходящее здесь – странное, потом нахлынули воспоминания с раннего детства. Как они с дедом ходили на рыбалку, как тот строил для него деревянный домик на дереве… от этого стало немножечко грустно и стыдно.
Зашумевшая радиоволна заставила открыть глаза. «Какого х*я происходит с этой машиной – устало произнес Егор и, потянувшись пальцем к клавише на приемнике, замер. Взгляд его остановился на темном силуэте человека, стоявшего в нескольких метрах от машины, прямо посреди дороги. В черной шляпе и в длинном плаще, изредка пошатываясь. Всем телом, Егор, почувствовал, что этот кто-то смотрит прямо на него. По телу пробежали мурашки, но парень, открыв дверь машины и высунувшись головой, набрав воздуха, крикнул: «Святой отец, это Вы?». Как и полагается, в ответ ничего не последовало. Некто оставался не своем месте. Егор прищурил глаза, пытаясь разглядеть незнакомца. Но вдруг, то, что он увидел, словно перевернуло все внутри него. Он не был уверен в этом, да и быть может, ему и вовсе показалось, но… что-то большое и склизкое, торчащее, как будто изо рта, свисающее до самого живота, шевельнулось и втянулось обратно… как будто огромный черный язык погрузился в ротовую полость.
Сев обратно в машину и, на автомате, закрыв на замок все двери, Егор, обратил внимание на время. 11:03. Словно пуля в его голову вонзились воспоминая о последней встречи со священником и о том, что он говорил. Но… это-же просто бред! Это выглядит как крайне неудачная шутка! Трясущимися руками, судорожно, он, вновь подняв глаза, потянул на себя ручку, включающую дальний свет… Никого. На том самом месте, где только что кто-то стоял – ничего не было.
Расстояние до дома составляло порядка 20 метров. Егор посмотрел в сторону крыльца… калитка была нараспашку. Он также обратил внимание, что во всех домах, в окнах которых еще недавно горел свет – царила темнота. Вся деревня словно погрузилась в вязкую черную краску.
Открыв дверь и, не медля не секунды, Егор выбежал из машины и бросился в сторону дедова дома. Добежав до калитки и вбежав на территорию участка, его нога зацепилась за что-то и, практически плашмя, он рухнул на траву. Поднявшись, уже сильно хромая, он продолжил движение к дому. И вот, добежав уже до самой двери, открыв ее и собравшись шагнуть во внутрь, за его спиной раздался страшный громкий металлический скрежет, от которого Егор замер… и медленно повернул, трясущуюся голову. Некто, все в той же шляпе и длинном плаще, стоя рядом с его машиной, медленно, когтями, торчащими из пальцев рук, вел по кузову, оставляя царапины и издавая этот омерзительный скрежет. Сердце Егора билось как сумасшедшее. Это было словно страшный сон. Пересилив себя и зайдя, наконец, вовнутрь помещения, закрыв за собой дверь, он все также хромая, пошел в комнату. Что ему делать – он не знал. Поэтому, просто сел к стене на пол, и ждал. Ждал утра. Неизвестно сколько прошло времени, но, толи от усталости, толи от пережитого шока, Егор смог задремать.
Тук-тук. Негромкий стук медленно стал вытягивать из сна. Тук-тук – повторилось вновь и парень, наконец, открыл глаза. Тишина. Встав на ноги и осмотревшись – так и не найдя источник звука, Егор вновь достал сотовый телефон. Связи по-прежнему не было. На часах 4:15. А это значит, что скоро станет светло и, он был почему-то уверен, на этом все закончится. А раз до сих пор его никто не тревожит, стало быть, священник был прав.
Тук-тук. Стук вновь раздался с правой стороны от Егора, идущий от окна. Парень повернул голову, и… ноги не удержали его. Рухнув на пол, он вновь отполз к стене, не сводя глаз с окна. «Тук-тук» – длинный худой палец, с когтем, вместо обычного человеческого ногтя, постукивал по стеклу. А рядом… рядом, в серой потрепанной шляпе, уставившись прямо на него, он увидел лицо этого…существа. Озлобленный взгляд серого, неестественной формы лица, загнал душу Егора в самые пятки. От переживаемого ужаса ему стало тяжело дышать. Черным длинным языком оно облизнуло стекло, оставив, видимую даже в темноте, слизь на стекле и медленно убрало голову от стекла. Стук повторился вновь, но уже исходящей от входной двери. Затем снова – на потолке. На каждый шорох, на каждый звук присутствие чудовища – Егор нервно вздрагивал и направлял испуганные глаза в сторону звука. Это продолжалось до самого рассвета. Но, с первыми лучами солнца, все затихло.
Стук в дверь раздался, когда в окна уже вовсю бил яркий солнечный свет. Это были не те демонстративные постукивания, рассчитанные на то, что бы напугать. Это был живой человеческий стук, в след за которым раздался низкий бас священника: «Есть кто живой???». Егор, поднявшись на трясущиеся ноги, подошел к двери. Помедлив с минуту, вплоть до очередного громкого стука, он открыл дверь. В лицо ему ударил свет, от которого он, зажмурив глаза, чуть не рухнул на пол. Священник, с суровым видом посмотрел на парня. По его взгляду сразу стало понятно, что никакие объяснения здесь не требуются. Он и так все знает. «Так значит… он все таки приходил… – тихо заговорил он, зайдя во внутрь. – хорошо, что не добрался до тебя». «Что? Кто? Кто это был?» – жалобным голосом, поднимаясь, захрипел Егор. «Урод. Демон. Проклятье нашей деревни. Хищник, выходящий на охоту каждую ночь. Ты не заметил, что у нас практически одни старики да старухи? После того что оно сделало с семилетней дочерью Марии… – он замолчал. Но, набрав воздуха в легкие, продолжил – все кто мог, покинули это проклятое Богом место. И забрали своих детей». «Но, но почему вы сами не уедите отсюда???» – Егор замер с вопросительным выражением лица. «Потому, что мы – единственное, что удерживает его здесь. А вчера не стало последнего охотника, дающего отпор. Сдерживающего зверя. Что теперь с нами будет… ».
Священнослужитель, покачав головой, махнул рукой в сторону улицы: «Приходил нотариус…. Думаю для тебя это не будет сюрпризом. Теперь это твой дом и твоя земля. В правлении документы, тебе надо подписать. Да, и это тоже тебе – он протянул старый ржавый ключь, на сильно потрепанном шнурке. – Понятия не имею что это. Твоя машина готова. Ты можешь покинуть это место.» – сказал он и вышел из дома. Егор, еще раз окинув, помещение взглядом, совершенно не представляя, что со всем этим делать, собрался выйти наружу.
Деревянная доска, под его левой ногой, издала не громкий, но привлекающий внимание, скрип. Это был погреб. Поколебавшись, Егор, все-таки закрыл входную дверь и, с трудом, смог открыть дверь погреба. Под ней была еще одна дверь… а точнее металлический люк, запертый на замок. Не сложно было догадаться, что именно тот ключь, который передал ему священник подошел к этому замку. Провернув его, раздался негромкий металлический треск, и проход был открыт. Неуверенно, по крутой железной лестнице, Егор, все-таки спустился вниз. Нащупав на стене выключатель, он щелкнул им и помещение озарилось ярким светом.
Стены, небольшой подпольной комнатушки, были плотно увешаны все различным инвентарем, значение которого, после увиденного, не трудно догадаться. Арбалет, старый пистолет советских времен, прозрачные стеклянные шарики, с нарисованными православными крестами, сеть из проволоки, головки чеснока, двуствольное ружье… от удивления у Егора закружилась голова. Еще позавчера он жил обычной жизнью, ездил на работу, встречался с девушками, ходил в клубы. А сейчас на его плечи взвалилась тайна, ноша которой, казалась, непомерно велика.
Выйдя во двор, он увидел, что его машина и впрямь стоит, готовая к отбытию. Единственное, что напоминает об ужасной ночи – три царапины, на водительской двери. Собравшись, но, так и не успев, сделать шаг, его взгляд упал на что-то темно серое, лежавшее в кустах. Егор наклонился. Поняв, что это –эхом накатило чувство всепоглощающего страха, испытываемое ночью. Это были деревянные православные четки. Те самые, что раздражающе вертел председатель этой деревни. Взяв их в руки, на руках Егора остался след густой склизкой субстанции. Точно такой же, что осталась на окне, теперь уже его, дома. Сунув находку в карман, он вновь зашел в помещение и закрыл обе двери погреба.
Уверенной походкой, парень вышел на улицу, сел в автомобиль и, заведя его, припарковался на территории дома. Закрывая за собой ворота, он поймал на себе удивленный взгляд все того же священника, стоявшего по ту сторону дороги. Не громко, скорее даже сам для себя, уверенным голосом Егор сказал: «Я остаюсь».

Ночь в заброшенной деревне

Дело было на даче знакомого в глухой деревне во многих километрах от Рязани. От нее еще около сорока километров по полям и лесам до некой заброшенной деревни. Кто ее забросил и почему — не знаю, люд просто оттуда уехал, когда перестройка началась. Живет там один охотник — точнее, не живет, а днем приезжает отдыхать. Он местный егерь, так что обязан весь лес знать. Егерь этот друг деда моего знакомого — так мы с ним и познакомились. Он нас возил в эту деревню много раз, мы там по баночкам стреляли и просто гуляли. Но как-то приспичило ему сказать нам: “Ребята, вы тут только на ночь не оставайтесь”. И, конечно, после таких слов нам надо было остаться. К тому же на вопросы он особо не отвечал, просто говорил: «Не надо, и всё».
Итак, несколько десятков километров до людей. Недалеко лес и болота — с них, кстати, иногда ночью жуткие звуки доносятся, кто знает такую птичку маленькую, которая издаёт замогильные звуки, тот поймет, о чем я. Мы сидим в доме — пять-шесть домов пригодны для жилья, а один обустроен был охотниками, собственно, в нем мы и были. При нас двустволка — стреляли по баночкам днем. В доме электричества, конечно, нет. Только свечи. Сидим, играем в карты возле окна, и вдруг за окном что-то промелькнуло.
Друг схватился за двустволку, я открыл ногой дверь, выпрыгиваем на улицу, видим недалеко от дома фигуру человека. Темно, к тому же лес — видно плохо, но силуэт огромный, под два метра. Ноги не особо различимы, руки и голова вроде человеческие, деталей нет. Друг наводит на него ружьё и велит представиться либо убраться прочь, а фигура в ответ начинает стремительно к нам приближаться с какой-то нечеловеческой скоростью. Ну нервы у друга не выдержали и он, недолго думая, стреляет по «гостю» из двустволки (собственно, пальнуть в человека в глухой деревне не такая большая беда — зарыли в лесу, никто и не узнает). Фигура начинает убегать, причём такое чувство, что он не идет, а парит (возможно, из-за темноты — ног-то не видно). Пока мы приходили в себя, она быстро скрылась в лесу. Промахнуться с такого расстояния для мастера спорта нереально, парень семь лет угробил на свое увлечение, потом, правда, официально ушёл, но свои тренировки не бросил.
Тогда мы испугались. Вернее, я испугался. Друг лег спать на печку и нормально уснул, а я до утра сидел с ружьем и сторожил. А наутро следов, кроме наших, мы не нашли. Картечи тоже не было…
Оказалось, что с этими краями немало странных рассказов связано. Я после той ночи начал интересоваться. Дед друга моего (того, что стрелял) решил-таки поведать нам пару историй про место, где мы решили заночевать. Он был охотником, однажды зашел далеко в лес и, сориентировавшись, понял, что где-то недалеко от деревни той самой находится. Идти в темноте было лень, побродил по округе, набрел на болото, еще чуть прошел — вышел на полянку. Окопы, воронки, ямы — он вспомнил, что там бои немцев с партизанами в былые времена шли. Стояла зима, дул ветер, и дед, недолго думая, залез в какую-то яму — как потом понял, в могилу или окоп какой-то одиночный. С ним ещё была собака. Развел костер, поел, собаку покормил и спать лег.
Ночью просыпается от лая собаки. Пока встал и доставал из рюкзака фонарь, собака гавкать еще больше стала. Включив фонарь, смотрит на стену ямы, а из нее торчит сапог обшарпанный, и кусок кости из этого сапога. Деда как ветром сдуло, даже рюкзак свой забыл там. Лишь наутро он набрался смелости и вернулся на полянку. Все было на месте, кроме собаки. Осталась только шерсть, как будто её обрили, а самой собаки не было. В итоге дед, боясь спуститься вниз, какой-то корягой поддел рюкзак, поднял к себе и быстро ушёл.

Заброшенная деревня

И так… Решила попробовать себя в написании истории.
Это было года четыре назад. Мы любили собираться большими компаниями, развлекались как могли: клубы, тусовки… В общем, золотая молодежь.
И вот, в один прекрасный вечер просто гуляем (не помню, почему мы никуда не пошли), и поступает предложение от моего (теперь уже бывшего) парня – отправиться приключения себе на голову искать, то есть, заняться диггерством. Было всем скучно, а тут стало интересно, да и похвастаться захотелось, что никому не страшно. Быстренько вбили в навигатор заброшенные деревни и поехали.
Ехали долго, начало уже темнеть. Доехали до места, и тут выяснилось, что к самой деревне подъехать было нельзя. Тогда мы решили отправиться туда пешком.
Я сама очень трусливая ходить по таким местам: хорошо воображение работает.
И вот идем, а там лес такой суровый. Зашли в него – сразу холодно очень стало, вроде лето, на улице плюсовая температура, а там как-будто в минус ушла. Я решила сфотографировать это место на память. Достаю телефон, смотрю, связи нет. Ну, думаю, бывает: просто вне зоны покрытия оказались мы.
Потом Алла, тоже видно было, что боится, говорит, что у нее часы встали, хотя они новые были. Ну естественно, парни заржали: девчонки, мол, струсили. Ага, как же, на слабо нас нельзя брать. Вижу, еще одна девочка, что была с нами, Ира, убежала вперед одна. Бежала-бежала и резко остановилась. Ну, мы посмеялись.
Уже подошли к деревне, стало понятно, что она очень даже неплохо сохранилась, домики целые были. И вот Ира шепотом говорит: “Посмотрите вон туда подальше, видите, женщина идет?” Мы повернулись, и серьезно: шла бабушка, вся в черное одета. Но не к нам, а вперед, медленно-медленно. Ну, думаю, приехали. Если это глюк, то не может это привидеться сразу десяти людям.
Парни, недолго думая, побежали за ней. Вдруг заблудилась, тут ведь никто не живет. Мы шли сзади и успокаивали плачущую Ирочку, она, видимо, сильно испугалась. Подходим к ребятам, они стоят все бледные, говорят: “Бабушка исчезла. Мы бежали, она, вроде, медленно идет, а догнать не можем. И вот там, на кладбище, она исчезла”.
Мы, конечно, не поверили и уже все вместе пошли ее искать. Естественно, никого не нашли.
Я заметила, что кладбище очень старое, захоронения там последние 1940 года. А уходили мы из этого места очень долго. Вроде, туда шли около часа, а назад все три, уже и стемнеть успело… Как- будто не отпускало это место нас. Столько времени прошло, а мы так и не узнали, что это за аномальное место и кто эта бабушка.
Вот такая короткая история.